Традиция

[НеЛюбопытное созданье]

Название: Традиция
Автор: НеЛюбопытное созданье
Категория: преслэш
Пейринг: Арно Савиньяк/Валентин Придд
Рейтинг: PG
Жанр: Angst, hurt/comfort, мистика.
Размер: Мини
Статус: Закончен
Дисклеймер: Ни на что не претендую, играюсь
Примечание: посыпая голову пеплом, признаю - когда я болею, то бываю редкостной вороной и ленивой коалой (нет, не по степени милоты, а по уровню лени в организме). По этой причине я почти 2 недели не залезала в сеть и не проверяла почту - и пропустила сообщение о Дне Рождения  Daniela Tarkvini, в чем чистосердечно раскаиваюсь и посвящаю данный фанфик ей. Пусть с запозданием, но от всей души поздравляю с прошедшим праздником. Лапки к ушам не тяну, нет.


Одной из негласных, но свято блюдущихся традиций братства унаров было совместное ночное бдение, следующее аккурат за Фабиановым днем. В переводе с языка Загона на талиг это означало грандиозную гулянку с непременными возлияниями и проказами – не отпустить на нее оруженосца считалось просто-таки немыслимым, ведь именно эта ночь закрепляла дружеские союзы, возникшие за полгода, а иногда и порождала их. Считалось, что праздник свежеиспеченным оруженосцам оплачивают примерно поровну корона и монсеньоры, но, чаще всего разбуянившиеся «жеребята» щедро доплачивали сами, чтобы обеспечить себе незабываемые ощущения. Памятуя об этом – равно как и о собственных проделках и возрасте своих подопечных, только-только покинувших до того наглухо закрытые стены Лаик – обычно для увеселения компанию отправляли в те трактиры, рядом с которыми были публичные дома, а то и сразу к веселым девицам.
Так вышло и в этот раз – первый из фабианцев жаждал отпраздновать свое место в выпуске и залить горечь от невнимания кумира. Не слушая ничего, Сабве повлек всю компанию в широко известный в столице публичный дом «Чарующая мечта». Окделл пробовал было возразить, что подобное недостойно Человека Чести и не одобряется Церковью, но, не встретив поддержки даже в лице Валентина Придда, быстро сдался и, дичась, позволил веселящимся бергерам и южанам увлечь себя в сети разврата и пьянства.

Радушная хозяйка провела буйную компанию черно-белых юнцов в уютную гостиную, где уже нежились на кушетках, диванчиках и пуфиках полуодетые девицы. Дерзко и зазывно сверкали подведенные глаза, мягкие блики от свечей ложились на обнаженные плечи, позванивали яркие украшения. Красавицы со смехом обнимали юношей, усаживались к ним на колени или устраивались на полу, шаловливо поглаживая своих кавалеров на эту ночь.
Вчерашние унары, не теряя даром времени, притягивали поближе приглянувшихся девушек, отпускали пикантные шуточки, всячески стараясь произвести впечатление опытных ловеласов – впрочем, судя по всему, некоторые ими и являлись.
Арно, Берто, Франсуа, Жорж, Эдвард и Бласко вовсю любезничали с кокотками, намекая, что пирушка – пирушкой, но и продолжение в верхних комнатах тоже ждать себя не заставит. Бароны Катершванц, хоть и не расточали столь изысканных комплиментов, как эпинесцы, марикьяре и кэнналиец, добродушными улыбками привлекали не меньшее внимание.
Эстебан со товарищи, устроившиеся в центре комнаты, то и дело требовали, чтобы принесли еще вина и позвали других девиц, намекая, что присутствующих им слишком мало. Веселящиеся дамы, заливисто хохоча, обещали, что и сами управятся
Как ни странно, но холодноватые манеры Валентина и Юлиуса привлекли девушек едва ли не сильнее, чем жар уроженцев Эпинэ. Парочка смуглянок крутилась вокруг вассала Адлербергов, а троица самых смелых подступила к Придду. Спрут принял знаки внимания, как должное, не выделяя ни одну, но и никого не прогоняя.
Отдельно по гостиной расселись Ричард, вечно неуверенный в себе толстячок Карл и маленький Луиджи. Несколько девиц попробовали было подступиться к Окделлу, но тот так высокомерно вздернул голову, ухитрившись при этом набычиться – очевидно, воображая себя эсператистским святым, отвергающим искус Леворукого – что быстро был признан бесперспективным.
Постепенно веселье стало набирать обороты – через некоторое время свежеиспеченные оруженосцы с удивлением обнаружили, что девушки почтили своим вниманием даже Карла с Луиджи, переборовших стеснительность. Один только Повелитель Скал все так же твердо и незыблемо демонстрировал всем своим видом приверженность скучной добродетели.

- Ну же, Дик, - не выдержал Арно, - мы пришли веселиться и развлекаться, а ты сидишь с таким видом, что не поймешь, то ли проповедь слушаешь, то ли с отпевания сбежал. Выбери себе кого-нибудь. Вот, рядом с тобой такая милашка – неужели она не стоит твоего внимания? Тебя ведь не жениться заставляют.
- Я… это нехорошо… распутство – это грех…
- Савиньяк, ну вот кто тянул тебя за язык? - пьяно расхохотался Сабве. – Помянул проповедь – получи, но я её слушать не намерен.
- Маркиз Сабве, я не спрашивал вашего мнения, - отрезал Арно. – У вас своя компания – вот и не лезьте в чужие разговоры.
В воздухе явственно запахло ссорой, а то и дуэлью, но тут вмешался Салина.
- Господа уже-не-унары, довольно. Каждый развлекается так, как считает для себя приемлемо. На сегодняшнюю ночь нам приготовили кое-что необыкновенное, так не пора ли оценить этот сюрприз?
Все вопросительно переглянулись – о сюрпризе не слышал никто.
- Я позову, - ловко соскользнула с колен Колиньяра гибкая тоненькая брюнетка и ртутной каплей просочилась в коридор.
Через несколько минут раздались легкие шаги, дверь открылась и в комнату величественно вплыла молодая женщина необычайной красоты. Ее густые волосы были уложены в затейливую прическу, украшенную гребнями и цветами, шелковое платье окутывало точеную фигуру, не скрывая ни высокой груди, ни тонкой талии, ни стройных бедер. Широкий ворот, казалось, вот-вот соскользнет с хрупких плеч, увлекаемый вниз свободными рукавами, высокие разрезы не скрывали длинных ног. Крошечные изящные ступни и узкие ладони были покрыты затейливой росписью, на пальцах рук и ног посверкивали многочисленные кольца и перстни, мелодично позвякивали диковинные браслеты на запястьях и щиколотках, длинные серьги ласкали шею и плечи.
- Если я не ошибаюсь, наш сюрприз – газарейская странствующая жрица, - раздался негромкий голос Валентина.
Красавица величественно кивнула, обходя комнату по кругу и внимательно всматриваясь в каждого из молодых дворян. В такт шагам она пощелкивала пальцами и потряхивала многочисленными украшениями, задавая ритм, который подхватили сидящие в комнате девушки, все громче и громче хлопая в ладоши.
Молодые люди, как завороженные, не отрывали глаз от необычной женщины, кружащейся в танце в центре комнаты, то убыстряя темп, то внезапно замирая в самых немыслимых позах. Казалось, они внезапно перенеслись в далекое прошлое, когда Абвении и их посланцы ходили по Золотым землям и никого не удивляли встречи с ними. Все происходящее очень напоминало какой-то языческий ритуал.

Сколько времени они просидели так, не отрывая взглядов от загадочной танцовщицы, забыв о вине и доступных красотках, расположившихся так близко, что только руку протяни, никто впоследствии сказать не смог, но все закончилась неожиданно.
Жрица, кружившаяся уже с такой скоростью, что ее силуэт стал размываться, резко остановилась, вскинув руки. Пышные рукава взлетели крыльями и медленно стекли вниз по тонким рукам.
- Я Тарамис из Газареи, - разлился по комнате тягучий бархатный голос, словно бы сплетенный из ароматного дымка драгоценных смол, медленно тлеющих в курильницах, расставленных по углам. – Сегодня я могу приоткрыть для вас завесу будущего и прошлого. Я дам ключи к тайнам, волнующим вас, но вы должны помнить, что будущее не предопределено и любое ваше вмешательство способно изменить его. Неизменно лишь прошлое – но оно способно стать ключом к будущему. Взвешивайте свои мысли и желания, прежде чем задать вопрос.
Завершив вступительную речь, Тарамис подошла к пылающему камину и опустилась на низкую кушетку, с ленивой грацией вытягивая ноги. Рядом обнаружился небольшой столик, на котором уже были приготовлены несколько колод, хрустальное блюдо с водой, замшевые мешочки и медная тренога с закрепленной на ней жаровней.
- Ну, кто смелый? Кто первым решиться встретиться со своей судьбой?
- Со смелостью – это ко мне, - рывком поднялся со своего дивана Колиньяр, небрежно стряхивая ласкающую его девицу, возмущенно вскрикнувшую, внезапно оказавшись на полу. – И чем же ты меня удивишь, язычница?
- А что ты хочешь? Могу раскинуть карты, могу увидеть твою судьбу по камням и в отражении воды. Могу истолковать знаки прошлого, из которого произрастает твое настоящее и свивается будущее.
- Прошлое я и сам знаю, да и пялиться на картинки или в плошку большого ума не надо. Или нам подсунули шарлатанку?
- Значит, хочешь видеть сам?
- Конечно! И пусть все увидят. Пусть все станут свидетелями моего триумфа. Рокэ Алва носит сейчас черно-белую перевязь, но скоро она ляжет на мое плечо! И моя слава затмит славу Кэналлийского Ворона! А его женщины – и те, кто принадлежат ему, и те, кто только о нем мечтают – станут принадлежать мне.
Покажи, как королева Талига падет в мои объятия!
Услышав столь дерзкие, если не сказать, кощунственные речи, Повелитель Скал уже открыл было рот, чтобы вызвать наглеца на дуэль, но жрица опередила его.
- Ты выбрал! – негромкий голос зазвенел набатом, заставляя пригнуться пламя свечей.
Она бросила в жаровню пучок ароматной травы и поманила Эстебана пальцем, заставляя подойти ближе и наклониться. Ловко отсекла прядь волос тонким клинком, извлеченным словно бы из воздуха, и им же кольнула Сабве в руку, выпуская несколько капель крови. Добыча тут же присоединилась к травам.
Дымок мгновенно стал закручиваться, складываясь в невесомые фигуры, на глазах уплотняющиеся, двигающиеся, что-то говорящие. Вот раздалось тихое ржание, стук двери и все увидели…

Призрачный юноша идет между двумя стенами: старой, увитой плющом, и зеленой, колючей, а потом ныряет в пролом в каменной кладке, оказываясь в заросшем акациями саду.
На скамье, склонив перевитую жемчугом головку, сидит Катарина Ариго, теребя четки. Подошедший кавалер легко преклоняет колено, поднося маленькую руку к губам и дерзко блестит надменной усмешкой.
- Моя королева!
- Я… я рада видеть вас, маркиз, - тонкий голосок подрагивает, но руки она не отнимает.
- Вы желали снова видеть меня – я здесь.
- Я… да… я хотела… поговорить… узнать… то есть, вы можете…
- Я много что могу, Катари, - поднявшийся с колен юноша рывком притягивает к себе женщину, ловя в объятия. – Время слов прошло. Ты ведь не затем меня сюда позвала, чтобы трогательно держась за руки, любоваться облаками? Тебе хочется страсти, ты жаждешь получить настоящего мужчину, а не своего слабосильного мужа – а Ворон не так уж часто вспоминает о тебе, да? Вот и приходится кружить головы оруженосцам и пажам, которые только и могут, что вздыхать о тебе. Но теперь твои поиски окончены – после меня тебе уже никто не будет нужен!
Пока длиться дерзкая речь, Сабве успевает прижать королеву к дереву, лихорадочно целуя и задирая юбку. Она не сопротивляется, не пытается позвать на помощь или оттолкнуть, напротив, притягивает его голову к своей груди, а после сама разворачивается и упирается в ствол, давая возможность ослабить шнуровку…
Расплывшаяся было, картинка вновь обретает четкость. Королева, сидя на скамье, поправляет прическу и рукава, а усмехающийся, словно сытый кот, Эстебан, сидя сзади, шнурует ее платье.
- Так я могу рассчитывать на вас, мой герой? – тонкий голос уже не дрожит, в нем слышаться игривые нотки. – Вы же понимаете, что, кроме вас, никто не поможет мне в этом деле?
- Разумеется, моя Катари. Эту услугу я окажу вам с особым удовольствием – свиненыш заслуживает смерти уже потому, что посмел занять предназначенное мне место. Но вам-то чем досадил сын почти блаженного Эгмонта?
- Сопляк вбил себе в голову, что станет новым Святым Аланом. Преследует меня повсюду, норовит все время упасть передо мной на колени и осчастливить сонетом или мадригалом – и то, что кругом свидетели, его ни капли не смущает. Хорошо, Ворон – официальный любовник супруги короля, можно сказать, эта должность идет в комплекте с перевязью. Вы – будущий маршал. Но этот… Он компрометирует меня, мало того, все время норовит пасть во славу Раканов – тут ему, конечно, никто не мешает – и проорать на каждом углу о незаконности власти Фердинанда. То, что это его поведение ставит под удар меня, до него никак не доходит. Я не могу допустить подозрений, будто бы я состою в заговоре против своего супруга. Так что я рассчитываю на вас, маркиз.
- На неделе вы получите приятное известие, моя королева.
Гибкая фигура скрывается среди деревьев, а женщина все так же сидит на скамье, перебирая четки, будто молится.
Но вот из глубокой тени медленно выплывает новое действующее лицо.
- Он ушел, ваше величество, мы можем говорить свободно. Вы уверены, что маркиз Сабве сыграет свою роль как должно?
- Разумеется, - голос теперь звенит льдом и сталью. – Мужчинами просто управлять – всего-то и нужно говорить то, что они хотят услышать. Юнец и сам со временем бы взялся за Окделла, но я не намерена ждать. А, прикончив подопечного Первого Маршала, глупо рассчитывать на долгую и счастливую жизнь – даже странно, что он этого не понимает.
В любом случае, приручить Колиньяра и натравить его на нужную цель оказалось простейшей задачей, с Джастином в свое время я провозилась дольше, да и то, в итоге, сорвался – с думающими мужчинами несколько сложнее.
Даже жаль, что он мне тогда не поверил и уехал в Торку – любовник из него был куда лучший, чем этот самоуверенный сопляк. Не сбеги он – не пришлось бы распускать слухи и баловаться с красками. Я почти сожалела, отсылая картину – оба вышли как живые, я бы не отказалась повесить «Марка и Лакония» в своем будуаре. Теперь же приходится полагаться только на свою память.

Дым рассеялся, и жрица величественно взмахнула рукой, словно монарх, дающий понять, что аудиенция окончена.
- Твое желание исполнено. Уходи.
- Что значит «уходи»?! – в бешенстве выкрикнул маркиз. – Что за чушь ты мне напророчила?
- То, что ты хотел увидеть – королева Талига оказалась в твоих объятиях. Но никто не обещал тебе, что это произойдет так, как ты планировал. Похоже, Катарина из рода Ариго более сильный, ловкий, хитрый и безжалостный игрок, чем ты. И более опытный.
Уходи, второго пророчества для тебя не будет.
Едва ли не рыча от злости Эстебан сжал кулаки, но тут на его плечо легла рука Северина Заля.
- Спокойно, Эсти, еще ничего не решено. Дальше загадываю я. Вот мое желание: Катарина Ариго потребует от моего друга Эстебана убить Ричарда Окделла и он пообещает ей приятные известия на неделе. Покажи, как все будет происходить и чем закончится для маркиза Сабве.
Колиньяр с удивлением посмотрел на Заля.
- Не ожидал. Ты настоящий друг, Северин, я не забуду этого, обещаю.
- Ты выбрал! - вновь прозвенел голос-набат. Вновь повторился ритуал с пучком травы, прядью волос и кровью. Вновь уплотнился дым, показывая картины грядущего.

Трактир, за одним из столов сидит Ричард с каким-то толстячком, похожим на чиновника или средней руки лавочника, а неподалеку расположился Эстебан в компании Северина и еще нескольких молодых дворян. Кажется, что говорят они исключительно между собой, но делают это так громко, что у сидящих за соседним столом нет ни малейшего шанса упустить нить этой «беседы».
— Смотрите-ка, уж не Окделл ли это?
— Закатные твари, он.
— Выходит, Ворон опять заскучал?
— Ну, надо же ему и долг перед короной когда-то выполнять. Ее Величество была очень недовольна, когда Алва… - гадкая пауза и многозначительный взгляд, - учил жить Джастина Придда. Ну, прямо-таки очень недовольна…
— Еще бы, шпага маршала принадлежит королю и королеве, а не каким-то там оруженосцам, — раздается мерзкий хохот Эстебана.
— Это смотря о какой шпаге речь, если та, что носят на боку, тогда да. А что до оружия, которое между ляжек… - наверное, Северин самому себе кажется записным остряком.
— Вы оба не правы! Упомянутое оружие исправно служит нашим августейшим правителям, да пошлет им Создатель побольше всяческого благоденствия.
Резкий разворот Окделла – цель достигнута.
— Приветствую вас, сударь. Когда мы сможем посмотреть новую картину? Вы уже позируете?
— Вы должны выйти не хуже Джастина.
— Лучше — как-никак, готовый Повелитель Скал, а бедный Джастин стал бы Повелителем Волн лет через двадцать, не раньше, - последний удар, метко загнавший жертву в угол, нанесен Сабве.
Медленно поднимающегося Ричарда пытается остановить его спутник, но его усилия тщетны. Удар, кровь, вызов.
Видение распадается на отдельные завитки дыма, через мгновение сплетающиеся вновь, но уже в другую картину.
Хмурое утро, капли дождя на листьях и прутьях решетки, отъевшиеся голуби и воробьи Нохи. Семеро против одного.
Короткий обмен ударами и явление спасителя. Язвительная речь и дуэль, превратившаяся в бойню.
На мощеную булыжниками площадь заброшенного аббатства медленно, раскинув руки, опускается тело с зияющей раной в горле.
Удаляющийся цокот и ленивый баритон:
- …Вы дали мне прекрасный повод прикончить этого щенка… Из него обещала вырасти препротивная псина…

Новый взмах узкой ладони и властное: «Твое желание исполнено. Уходи». Растерянный Северин, неверяще переводящий взгляд с Эстебана на то место, где только что лежал его призрачный двойник, робко потянул друга в сторону, но окаменевший Сабве этого даже не заметил.
- Маркиз, - раздался спокойный голос графа Васспарда, - вам придется смириться с тем, что не все в этой жизни будет так, как вы себе навоображали и не все происходит по вашему капризу. С другой стороны, теперь вы знаете, что один настоящий друг у вас есть, что Ворон даже без присутствия герцога Окделла никогда не взял бы вас в оруженосцы и что от королевы вам лучше держаться подальше. Так что нынешний ваш опыт был небесполезен – помните, что будущее не предопределено.
Белый от ярости Колиньяр медленно развернулся в сторону Валентина, но сказать ничего не успел. Альберто, хлопнув по плечу Ричарда, кивнул ему на жрицу.
- Раз уж речь в предыдущем предсказании и так зашла о тебе, то тебе и принимать эстафету. Давай, задай вопрос.
Окделл замотал головой.
- Берто, ты что? Как можно заниматься богомерзкой ворожбой и гаданием? Это же происки Леворукого! Он прельщает лживыми видениями, а потом губит душу!
- Ну, вот, снова проповедь, - глумливо скривил губы Эстебан. – Что, вепреныш, испугался? Так страшно узнать будущее, да? Ведь оно, в любом случае, будет бесславным – от такого не стоит ждать успехов ни в военное, ни в мирное время. О чем говорить, если даже с собственными владениям ни ты, ни твой отец управиться не смогли?
- Да как вы смеете! – голос Окделла от возмущения сорвался. – Я требую…
- Прежде чем требовать удовлетворения, герцог, припомните, что я, все-таки, первая шпага выпуска, а вы стали четвертой только потому, что вас пропустил вперед бергер – из жалости к убогому, надо полагать. А если вы рассчитываете на видение с моей смертью, так это будущее я намерен изменить. Ну, а кроме того, даже если оно сбудется, так смерть я приму от руки Алвы, никак не от вашей.
Не дожидаясь, пока противник придумает достойный ответ на этот выпад, наследник герцога Колиньяра вернулся на диван, с которого так браво вскочил навстречу подвигам совсем недавно, потянув за собой Заля.
- Давай же, Ричард, - поддержал марикьяра Арно. – Что плохого в том, чтобы быть готовым к своей судьбе? А если ты так беспокоишься за свою бессмертную душу, так Франциск запретил судить знахарей и ведьм за колдовство и святотатство, передав их светскому суду, как обманщиков и шарлатанов. И заметь, за целый Круг не было ни единого случая, когда кто-то из этой братии смог бы доказать свой дар.
Если жрица всего лишь показывает нам фокусы – мы развлечемся. А если эти видения правдивы – так будем же готовы к ударам судьбы. Предупрежден – значит, вооружен. И ни о какой сделке речь не идет, так что твоя душа в безопасности.
- Но… я… я не знаю…
- Не знаешь что спросить – загадай первое, что придет в голову, - посоветовал Норберт.
- А еще лучше, - вновь подал голос Салина, - пусть тебе покажут, что нельзя бездумно полагаться на вбитые догмы и слепо следовать им, отмахиваясь от фактов или подменяя их в угоду привычным шаблонам.
- Что ты такое говоришь, Берто? Я следую Чести, а не каким-то догмам.
- Лучше бы ты следовал разуму и здравому смыслу, Ричард. Тогда и Честь сама собой приложиться. Жрица Тарамис, - Альберто перевел взгляд с Окделла на женщину, - мой друг не может определиться, но ему нужна помощь. Можешь ли ты принять мой вопрос для него?
- Выбор сделан, - кивнула жрица. – Отдай пламени частичку себя, юноша по имени Ричард.
Взмах кинжала, прядь волос, капли крови и новые травы отправились на угли. Из дымных завитков стали складываться детали и все увидели…

Роскошно изукрашенная комната с жарко пылающим камином, на столе раскрытая шкатулка. Ричард, в богатом придворном платье, с герцогской цепью, чуть постарше, чем сейчас, перебирает бумаги. Вот он берет одну, вчитывается и на его лице отражается изумление и растерянность. Начинает перечитывать, от волнения произнося вслух, глотая отдельные фразы.
«…Я, Эрнани из рода Раканов, король талигойский… объявляю… последнюю волю…
Исполнителями оной… назначаю… Рамиро Алва и Повелителя Молний… Эпинэ…
Принц Эркюль слишком мал, чтобы провести умирающее королевство через Излом…
Я, Эрнани Одиннадцатый Ракан… по доброй воле отрекаюсь от талигойской короны за себя, принца Эркюля и его потомство. Я назначаю герцога Алва местоблюстителем трона и вручаю ему свою корону с тем, чтобы он отдал ее Франциску Оллару. Если же Рамиро сочтет, что означенный Франциск не принес Талигойе мира и процветания, я повелеваю Рамиро Кэналлийскому свергнуть его и принять корону самому. В знак права Рамиро… завещаю… меч Раканов и повелеваю и молю не вкладывать его в ножны, пока моей земле грозит опасность. Если же герцог Алва погибнет, обязанности местоблюстителя перейдут к герцогу Эпинэ…
Я давно и тяжело болен, моя жизнь лишь отягчит смену династий, но мой дух слаб… Я прошу герцога Эпинэ о последней услуге, кою друг и верный вассал может оказать умирающему сюзерену…
Я прошу… держать подлинные обстоятельства… в тайне, дабы не легли они тяжким грузом…
Герцог Придд… принудил… вручить ему регентство… Я завещаю герцогу Алва или же герцогу Эпинэ… оградить от позора его семейство.
Создатель, храни Талигойю и ее нового короля… Эрнани Ракан… 2 день Осеннего Ветра 399 года первого круга Молний…»
- Не может быть, - растерянные глаза, упавший голос. – Так не было предательства? Оллары – законны? Святой Алан!
Он откладывает прочитанный документ и хватает следующий.
«…Я, Франциск Оллар… объявляю свою последнюю волю…
Я полон любви… но сердце короля принадлежит его стране… Я… называю имя своего наследника…
Это герцог Рамиро Алва-младший… Я не сомневаюсь в любви Рамиро… доверяю ему заботу об Октавии и его потомстве… Франциск…»
- Алва – законный король? Франциск передал корону пасынку, а тот отрекся в пользу брата? Да нет, об отречении знали бы все, наверное, он просто скрыл завещание.
Потрясенный свалившимися новостями, Окделл медленно садится в кресло и закрывает лицо руками.
Почти сразу же в комнату врывается широкоплечий светловолосый и светлоглазый молодой человек в богатой, но вычурной и странной одежде – словно он нарядился для мистерии. На груди, то и дело сталкиваясь и путаясь между собой, висят пять массивных цепей разного плетения – каждая сама по себе произведение ювелирного искусства, но, надетые одновременно, они теряются и кажутся дешевыми побрякушками, пальцы унизаны перстнями, словно у провинциальной купчихи, дорвавшейся до ювелирной лавки. Вошедший излучает самодовольство и производит впечатление человека, свято уверенного в том, что все кругом ему должны.
Заметив сидящего в кресле герцога, ряженный важно надувается, видимо, считая, что это придает ему величавости, и бесцеремонно трясет Окделла за плечо.
– Дикон, чем ты тут занят?
– Вот. – Как ни странно, вечно настороженный надорец, привыкший подозревать всех окружающих в недостаточном почтении к своей персоне, не взвивается, а тихо кивает на стол.
Странный молодой человек хватает бумагу, пробегает глазами, протяжно свистит и тут же стаскивает с себя одну из цепей, набрасывая ее на Ричарда. Со стороны кажется, что эта тяжесть стала для него неподъемной и он решил передохнуть, доверив пока подержать одну из своих игрушек Окделлу.
- Это орден Найери. Я собирался объявить о его учреждении в день коронации, но ты меня поторопил.
- Ваше В… - начинает было отвечать тот, но его не слушают.
– Альдо. Орден Найери – орден тех, для кого жизнь сюзерена дороже собственной. Кавалеры Найери получают привилегию называть своего короля по имени. Везде и всюду. Ты это заслужил.
Лучащийся самодовольством Ракан – что ж, теперь, по крайней мере, понятна причина его самомнения – явно любуется собственным величием в этот миг. На лице Окделла отражается подлинное страдание – он, наконец-то, добрался до своего кумира, но тот оказался не сюзереном. А самому Ричарду придется стать черным вестником.
– Альдо… Альдо, здесь завещания... Узурпатор и Эрнани, оказывается... Ну, то есть узурпатор никакой не узурпатор!
– А ну, дай, посмотрим, что мой предок намудрил.
Окделл, ссутулившись, отворачивается. Агарисский уроженец быстро читает одно за другим оба завещания и его красивое лицо искажают ярость и ненависть, мгновенно уродующие классические черты. Он бросает листки на стол, но тут же один из них отправляется в камин.
– Робер не должен об этом знать, и уж тем более об этом не должен знать Левий. Ты меня понял? Не нужно превращать Рокэ Алву в короля, пусть и в глазах олларианского отребья.
На лице Окделла изумление сменяется облегчением, но ему на смену быстро приходит озабоченность.
– А… второе... Оно ведь еще хуже.
– Хуже, но любой яд может обернуться противоядием. Разрубленный Змей, какая же подлость!
– Ты о чем?
– Не о чем, а о ком. Об этой мокрице, зверски убиенном невинном Эрнани! Ненавижу это имя. Оно погубило анаксию, оно погубило королевство! А все только и делают, что причитают. Ах, святой, ах, злодейски зарезанный... Закатные твари, предателем был не Рамиро, а мой свихнувшийся предок!
Эктор был тысячу раз прав, отстранив его от власти, жаль, не довел дела до конца. Короля, который губит свою страну, следует убить. Вместе с подручными.
Ну, допустим, от кэналлийского шада ничего другого ждать и не приходилось, но Повелитель Молний! Пойти на поводу у ничтожества... Впрочем, Эпинэ есть Эпинэ. В бою хороши, но когда нужно думать, толку от них, как от Иноходцев. Четвероногих.
Бушующий «законный наследник трона Великой Талигойи» производит отталкивающее впечатление. Если вначале он всего лишь вызывал недоумение своим нелепым нарядом и количеством напяленных украшений, то теперь бессильная злоба и неприкрытая ненависть, щедро сдобренные жаждой крови, оттолкнули бы даже влюбленную дурочку, не говоря уж о тех, кого он рассчитывал назвать своими подданными. А грязь, которой он поливает как мертвых, так и живых, в том числе своих предков и сторонников, была бы неуместна и в устах последнего «навозника». Но, похоже, последний Повелитель Скал слеп и глух более, чем влюбленная дева – ни единой попытки защитить ни соратников отца, ни право последней воли ушедших королей, только слепое обожание в глазах.
Буря в стакане бушует еще какое то время, дымные завитки расплываются, размывая комнату и находящихся в ней мужчин. Звуки становятся глуше, последним всплеском доносятся несколько обрывочных фраз:
– Дикон, надеюсь, ты понимаешь, что после этого оставить Рокэ Алву в живых нельзя?
– Потому что он король?
– Нет. И да... Если Алва умрет… это объявят убийством. Даже если он прыгнет с башни или подхватит лихорадку…

Негромкое: «Твое желание исполнено. Уходи» вывело надорца из ступора.
- Это… это неправда! Алва – преступники и предатели! Ракан не мог отречься от трона Великой Талигойи! – растерянный, едва ли не молящий взгляд Окделла блуждал по лицам приятелей, словно надеясь, что сейчас его непременно заверят в том, что это нелепая ошибка или неудачный розыгрыш.
- Вот именно об это я тебе и говорил, Ричард, - устало покачал головой марикьяре. – Ты не желаешь видеть правду, ты отворачиваешься, зажмуриваешь глаза и затыкаешь руками уши. Ты повторяешь чужие слова, не задумываясь о том, правдивы ли они. Сколько раз я тебе говорил, что приход к власти Франциска был благом? Он вытащил страну из пропасти, он и его сподвижники и потомки сумели увеличить Талиг, присоединив новые земли – и не всегда это были завоевания, взять хотя бы графство Рафиан, вошедшее в состав королевства добровольно. Династия Олларов укрепила власть, Талиг стал самой большой и могущественной державой на континенте – для того, чтобы понять это, достаточно взглянуть на карту Талигойи конца правления Эрнани и карту нынешнего Талига. Ты все убеждал, что страна стонет под гнетом узурпатора – но ведь почти весь Круг не было ни бунтов, ни восстаний, они начались с Алисы, когда внешние враги поняли, что в честной войне им нас не одолеть и заполонили страну Штанцлерами. Ты обиделся на нас за тот ответ о восстании твоего отца – но то, что мы говорили, было правдой. Были и наемники в Кадане, Гаунау и Дриксен, были и гайифские шпионы.
Ты все твердишь о том, что Окделлы были всегда верны Раканам и никогда не служили Олларам, но все твои предки, с Ричарда Горика и до герцога Льюиса верно служили Талигу – так с чего твой отец решил пойти против них, порушить то, что они создали?
Даже сейчас ты отрицаешь то, что тебе не нравится, вместо того, чтобы подумать. Давай представим на мгновение, что видение правдиво. Что в твои руки попало завещание последнего короля Ракана, в котором тот добровольно отрекается от короны в пользу Франциска. Да, это завещание будет означать, что твой предок по незнанию, случайно, убил невиновного, посчитав его предателем. Однако, разве не лучше знать пусть горькую, но правду? Правду, которая принесет мир нашей стране? Которая будет означать, что у представителей старых родов нет причин враждовать с новой знатью? Что мы все должны приложить силы к тому, чтобы наша страна и впредь процветала и была сильна и едина?
И вместо того, чтобы хотя бы подумать, поискать какие-то дополнительные сведения, ты просто отмахиваешься от знаний, которые противоречат твоей привычной картине мира. Более того, в видении ты с радостью согласился утаить правду и уничтожить человека, которые сегодня единственный пошел против воли кардинала и Высокого Совета и взял тебя в оруженосцы, вместо того, чтобы отправить домой, где ты просто доживал бы свой век без всяких надежд. Ты ведь не воскликнул: «Я бы никогда не пошел против правды» или «Я никогда не отплатил бы злом за добро», нет, ты возмущался тем, что твои представления о реальности могут оказаться ошибочными!
Надеюсь, нынешнее видение заставит тебя начать думать. Я не буду утверждать, что однажды ты найдешь это завещание или что оно существует, но самому себе ответь на вопрос: как ты поступишь, если вдруг узнаешь что-то, что изменит привычные тебе истины – будешь лгать самому себе, оберегая свой душевный комфорт или откроешь глаза пошире и рискнешь узнать правду?
Оглушенный и возмущенный отповедью Ричард хватал ртом воздух, не находя слов, но Салина и не ждал ответа. Махнув рукой, показывая, что закончил и больше говорить на эту тему не намерен, он налил себе еще вина и откинулся на спинку кресла, поглаживая плечо светловолосой красавицы, устроившейся у него на коленях.
Тем временем к жрице подошел новый искатель знаний и острых ощущений.
- Ты будешь следующим? – глубокий голос Тарамис вновь заполнил комнату. – Что ты хочешь узнать?
- Мне обязательно задавать вопрос вслух или достаточно будет подумать об этом? – уточнил Придд.
- Загадай.
Валентин сам подставил под клинок руку и позволил отрезать прядь волос. На этот раз жрица отправила добычу в блюдо.
- Ты выбрал! Наклонись и узри свою судьбу.
Кажется, скрытный наследник Дома Волн не решился выставлять на всеобщее обозрение свои интересы и свое будущее, но разозлившийся на весь мир Сабве решил иначе. Он молниеносно полоснул кинжалом по ладони Анатоля Мея, добывая кровь, и резко взмахнул рукой, стряхивая ее в блюдо.
- Пусть все увидят, что ты хочешь скрыть!
Тарамис бросилась вперед, пытаясь помешать, но несколько капель все же долетели до подернутой рябью поверхности. Едва они коснулись воды, вверх взметнулись струйки тумана, то уплотняясь, то теряя очертания.

Несколько раз туман уже почти складывался в цельные картины, но они рассыпались, словно под порывами невидимого ветра. Видения дрожали, расплывались, обрывались на середине фразы или движения, путались и накладывались друг на друга.
…Вот Придд мчится галопом куда-то, его преследуют два всадника, один на темном, другой на светлом коне. Он оглядывается и, вроде бы, пытается от них отмахнуться…
…Валентин куда-то идет по коридору, освещенному факелами. Кажется, он в мундире, но точно не разглядеть…
…Короткий бой, вернее, драка. Придд, с искаженным ненавистью лицом кого-то душит, забыв обо всем на свете, его оттаскивают…
…Придд в просто обставленной комнате, в руке письмо, по мере прочтения которого снисходительная полуулыбка заменяется гримасой ужаса…
…Снова погоня. Придд выхватывает из ольстры пистолет и стреляет. Резкий разворот и светловолосый юноша в форме теньента талигойской армии, широко распахнув в удивлении черные глаза, медленно валится вперед, а из спины плещет кровью. Выстрел попал в цель…

- Сволочь!!! – Арно Савиньяк вскочил, сжав кулаки. – Какая же ты тварь, Придд! Что ты, что любой из твоих родичей! Кошки с две я позволю тебе подойти ко мне со спины.
- Арно, подожди, - попытался унять кузена виконт Рафле. – Там еще ничего толком неясно – ты же видел, предсказание было искажено, Сабве постарался. Может, там что-то другое произошло.
- Франсуа, ты с ума сошел? Что другое там могло произойти? Этот подонок мне в спину выстрелил. В спину! Проклятый трус!
- Не горячись. Жрица Тарамис, - наследник экстерриора обратился к предсказательнице, - могу ли я использовать свое желание узнать будущее, чтобы ты могла точно истолковать видения, касающиеся моего кузена?
- Нет, - покачала головой женщина, - поступить так же, как юноша по имени Северин, ты не можешь. В том случае видения были полны и ясны, он всего лишь хотел узнать, что будет дальше. Здесь же предсказание искажено чужой кровью и чужой волей – вы вообще ничего не должны были увидеть, лишь для задавшего вопрос приподнималась завеса грядущего.
Однако средство есть. Можно сделать так, чтобы эти обрывки сложились в целое видение, но это трудно. Если хотя бы несколько из вас согласятся пожертвовать по одному месяцу своей жизни, то можно будет увидеть все – от начала и до конца.
- Я согласен, - кивнул Рафле.
- Франсуа!
- Арно, мы родичи. Ради того, чтобы отвести от тебя беду, я пожертвую и большим.
- Присоединяюсь, - хмыкнул Салина. – Бери месяц и мою очередь, жрица. Судьбу мне предскажут кэцхен в ночь Излома на Хексбергской горе.
- Мы тоже есть согласны, - кивнули бергеры. – Мы есть беречь наш друг.
Арно, закусив губу, смотрел, как однокорытники один за другим отдают частички своих жизней за шанс отвести от него смерть. Эдвард, Жюльен, Бласко, Жорж и Роберт, даже Луитжи и Карл не остались в стороне! Один лишь надувшийся Окделл так и остался сидеть в углу, бормоча, что не желает запятнать себя языческим ритуалом и погубить душу.
В последнюю очередь, когда уже он сам отдал жрице кровь и волосы, подошли Юлиус и Валентин. Если против Ауэ Арно ничего не имел, то наглость Васспарда спускать не собирался, но Валентин его опередил.
- Полагаю, раз в видении был не только виконт Сэ, но и я, то я тоже имею право знать это будущее – тем более, что и вопрос был моим.
Никто не успел возразить – Тарамис, кивнув, вновь кольнула подставленную руку и отхватила еще несколько волосков.
Подхватив двумя руками выросшую перед ней кучку разномастных прядей, жрица бросила их в жаровню, но трав больше не добавляла. Вместо этого она добыла из мешочка щепоть мерцающего порошка и медленно всыпала его в воду, размешивая кинжалом, на лезвии которого смешалась кровь оруженосцев.
Дождавшись, чтобы порошок растворился, она взяла блюдо в одну руку, а другой сняла жаровню с треноги.
- Сядьте кругом, - гулкий, потусторонний голосом не допускал даже мысли, что можно не повиноваться. Когда молодые люди расселись, оставив центр комнаты пустым, Тарамис продолжила: - Сейчас мы узрим полное видение. Оно не завершиться, пока не будут получены ответы на все вопросы, но вмешаться вы не сможете. Смотрите и запоминайте!
Резко взмахнув руками, Тарамис выплеснула воду в центр освободившегося пространства, туда же отправляя содержимое жаровни.
Вода и тлеющие угли схлестнулись в воздухе, породив ослепительную вспышку света. Это сияние затопило всю комнату, лишая присутствующих зрения. Постепенно оно стало угасать и проступили незнакомые очертания…

Коридоры замка. Толстые надежные стены, факелы через равные промежутки, окна-бойницы, батальные полотна и доспехи.
По коридорам то и дело проходят и пробегают люди, занятые делами – замок живет повседневной жизнью. Судя по тому, что почти все они в мундирах, это – одна из северных крепостей. То тут, то там раздаются отрывистые команды, взрывы смеха и шумные приветствия.
По коридорам идет молодой полковник. Он высок, строен, его мундир безупречен, словно он только что вышел от придворного портного. Казалось бы, очередной «паркетный вояка», но встречные офицеры здороваются с ним, как с равным, а «фульгаты» глядят вслед с явным уважением.
Полковник выходит на свет – это Валентин Придд. На вид ему уже около двадцати, на шее две цепи – герцогская и ордена Талигойской Розы. В руках у Спрута пара бутылок.
Народу навстречу попадается все меньше, наконец, Придд останавливается возле неприметной двери и стучит. Ответ нет, чего, судя по слегка нахмуренным бровям, он не ожидал.
- Арно, открывай, - новый стук сопровождается подергиванием дверной ручки. – Ты уснул? Не рановато ли?
Ручка поддается – дверь не заперта. Хмыкнув, Придд входит в комнату, осматривается и аккуратно опускает свою ношу на стол.
- Я, ради твоего же блага, надеюсь, что ты в приступе оленьей игривости решил спрятаться в шкафу или под кроватью – в противном случае, беспечность, с которой ты оставил открытой комнату с важными бумагами, ничем не оправдана. Генерал Ариго будет очень разочарован, а уж что скажет командор Райнштайнер…
Продолжая говорить, Валентин бегло оглядывает комнату, но, вопреки собственным словам, ни в шкаф, ни под кровать не лезет. Вместо этого он поднимает и аккуратно вешает небрежно брошенный на спинку стула плащ, почти сползший на пол, и отодвигает от края стола подсвечник.
Убедившись, что хозяин комнаты и не думает возвращаться, визитер пожимает плечами, направляясь к выходу, но тут замечает листок бумаги, выглядывающий из-под стула. Наклонившись, он легко извлекает свою находку на свет и хочет положить на стол, но что-то привлекает его внимание.
Несколько секунд он пристально рассматривает печать, потом разворачивает письмо и читает. По мере того, как он добирается до конца послания, хорошее настроение, с которым он вошел в комнату, исчезает. Лицо Придда становится иссиня-белым, в глазах плещется ужас. Он опрометью бросается вон, на ходу заталкивая послание за обшлаг рукава и что-то невнятно бормоча себе под нос.
В коридоре Валентин едва не сталкивается с несколькими военными, с трудом удерживает равновесие на лестнице, но шаг не сбавляет. Лишь на одном из пролетов он резко тормозит, почти что врезавшись в подоконник, рвет на себя тяжелую раму и громко кричит, высунувшись из окна: «Тобиас, седлай, немедленно!».
Выбежав во двор, Придд бросается к конюшне. Встречные торопятся уступить дорогу, некоторые с тревогой смотрят вслед. Кое-кто даже спрашивает, что случилось и не нужна ли полковнику помощь, но Придд, кажется, ничего не замечает – во всяком случае, вопросы остаются без ответов.
Взлетев в седло, Придд пускает коня с места в карьер. Он стремительно проносится по прямым улицам, мимо солдат в талигойских и бергерских мундирах, мимо отрядов ландмилиции Марагоны с их кипрейными поясами.
Вырвавшись за городские стены, полковник немного придерживает жеребца и снова достает то письмо. Бегло просматривает, видимо, сверяясь с конечной точкой маршрута, и снова бросает коня в галоп.
Картина меняется – видна группа офицеров-бергеров. Непохоже, чтобы они были в патруле – слишком вольно и беззаботно едут. Может, проминали лошадей, а может навещали сговорчивых красоток или трактир. Когда мимо них на бешеной скорости проносится Придд, некоторые лошади испугано пятятся назад, а то и пытаются встать на дыбы, так что всадникам нужно какое-то время, чтобы навести порядок. Всем, кроме двоих рослых близнецов, которые, переглянувшись и согласно кивнув друг другу, заворачивают могучих коней и бросаются следом за Валентином.
Не сразу, но левенберги постепенно начинают настигать серого мориска.
- Вальхен, стой! Вальхен, мы есть помочь! Куда ты?
- Валентин, беда?
Придд слегка поворачивает голову и что-то кричит, но ветер относит слова. Удается различить только «Арно» и «предатель».
- Валентин, - скачущий на белом коне Норберт на подъеме ухитряется догнать Придда, - ты с ума сошел? Арно не может быть предатель, нет.
- Да, ты ошибся есть, - кивает Йоганн, подъезжая с другой стороны.
- Вы не поняли, - сквозь зубы бросает им Спрут и передает письмо. – Я нашел это в комнате Арно. Мы договорились встретиться и поговорить, но его не было и дверь он не запер. Этот предатель здесь, в расположении войска и он написал Арно. А доверчивый Олень потащился на встречу совсем один, никого не предупредив. Если он при этом еще и оружия не захватил, то перещеголял собственного родителя по части веры в лучшее в людях.
- Ты думаешь… - лицо Норберта отражает целую гамму чувств: и надежду, и отчаяние, и страх за друга.
- Я стараюсь об этом вообще не думать. Мы должны успеть – сейчас будет пологий спуск, который удачно заворачивает в ту самую рощицу, где Савиньяку назначили встречу. Ради всех богов надеюсь, что мы успеем.
Разговор прерывается, возвышенность преодолена и всадники вновь пускают коней во весь опор, торопясь на помощь.
Опушка небольшой рощи. Пышный куст с двух сторон неспешно ощипывают два вороных мориска: роющий копытом землю жеребец и изящная кобыла, то и дело косящая на него глаз, игриво помахивая хвостом. Рядом двое – светловолосый теньент в талигойском мундире сверкает фамильными черными глазами, а напротив стоит русоволосый крепыш в дорогом, но запыленном и поношенном дорожном платье.
Слов не слышно, но, кажется, они спорят. Сначала Арно еще пытается улыбаться, видимо, сводит все к шутке, но очень быстро усмешка исчезает с его лица. Слушая лихорадочные речи, он медленно, шаг за шагом, отступает от размахивающего руками Ричарда Окделла. Наконец он вскидывает руку, останавливая гневную речь.
- Довольно! Я больше не желаю слушать эти бредни. Ты сам-то себя слышишь? Все вокруг тебе обязаны, все тебя предали и использовали, всем ты хотел помочь, за всех боролся и все тебе теперь заплатят за твои мифические унижения.
Ричард, ты – государственный преступник. Ты изменник, клятвопреступник, убийца и мятежник. На что ты рассчитывал, являясь сюда? Что я тебе помогу? Тебе – одному из тех, кто предал страну и присягу? Да у тебя руки по локоть в крови!
В память о нашей былой дружбе я приехал сюда один, без подкрепления, в надежде, что поступающие из столицы сведения неверны, что тебя оклеветали или использовали, но теперь я вижу, что заблуждался на твой счет. Ты, действительно, привык только брать и ничего не давать взамен, ты идешь по трупам и думаешь, что так и надо. Так вот запомни: никто и ничего не должен тебе.
Резко развернувшись, Арно идет к своему жеребцу.
- Уезжайте, Ричард Окделл, наши дороги разошлись. Я доложу о вашем появлении, как только вновь окажусь в расположении части.
Злоба искажает лицо Окделла так, что его уже можно принять за Изначальную тварь, каким-то образом выбравшуюся на поверхность и пытающуюся прикинуться человеком. Он рвет из-за пояса пистолет и целиться в беззащитную спину того, кто несколько лет назад спас его от несправедливого наказания.
В этот момент из-за зарослей появляются всадники – вырвавшийся вперед на сером мориске полковник и немного приотставшие бергеры. Полковник машет рукой и кричит, но ветер вновь швыряет слова ему в лицо.
- Сзади!!!
Савиньяк разворачивается, но выстрела уже не избежать. Он заваливается вперед, пытаясь поймать повод Кана, но пальцы бессильно разжимаются и он падает в траву.
Почти одновременно с этим Придд выхватывает из седельной кобуры пистолет и гремит второй выстрел, выбивающий из руки Окделла еще один пистолет. Не сбавляя скорости, он направляет коня к Ричарду, сбивая того с ног и почти падает на него сверху.
Конь отходит и становится видна безобразная драка: позабыв обо всем, чему учили, не думая даже следить за руками противника, холодный, спокойный и рассудительный Валентин Придд с искаженным ненавистью лицом яростно душит Ричарда Окделла. В этот миг он похож на дриксенского быкодера, настигшего добычу и готового умереть, но не разжать сомкнутые на горле челюсти.
- Стой! Валентин, остановиться есть! – кто-то из близнецов пытается докричаться до полковника, но тщетно.
- Жив! Арно жив! Отпусти! – могучий захват на шее заставляет самого Валентина судорожно хватать ртом воздух. Постепенно до него начинает доходить чужая мысль и он разжимает сведенные судорогой пальцы. Окделл вяло возится под ним, пытаясь откашляться.
- Жив?.. Точно?..
- Да, беги быстрее.
Больше не удостаивая бывшего однокорытника ни единым взглядом, Придд понимается на ноги и бросается назад. Первые несколько шагов даются с трудом, ноги подкашиваются, но он берет себя в руки и добирается до лежащего теньента.
- Арно!
- М-м-м…
- Арно, ты слышишь меня? Пошевели пальцами, если да. Хорошо, умница! Сейчас я тебя в госпиталь отвезу, потерпи. Что ж ты за безмозглый олень такой, что ничему тебя жизнь не учит?
Говоря всякую ерунду, призванную развеять напряжение, Придд быстро стягивает шейный платок и прижимает его к спине лежащего Арно. Потом осторожно переворачивает его и приподнимет, заставляя опереться плечом на себя, быстро расстегивает мундир и засовывает платок между тканью и спиной Арно.
Один из бергеров извлекает из седельной сумки бинты, корпию и флягу, помогает сделать перевязку.
- Этого надолго не хватит, - говорит он, - нужно в госпиталь.
- Да, - кивает Придд. – Арно, нужно будет потерпеть, ты ведь справишься?
- Я в седло сейчас не сяду… - тихо шепчет измученный виконт.
- Я тебя повезу, - решает Валентин. – Поступим так: я сяду на твоего Кана – он меньше устал, и посажу тебя впереди, так что тебе не придется ни самому держаться, ни управлять. Норберт, Йоганн, вы моего коня приведете?
- Да. Не беспокойся ни о чем, мы здесь закончим и всех доставим к генералу. Ты только успей в госпиталь, - серьезно кивает старший близнец, а младший, сноровисто связав Окделла, оставляет его там же, где его свалил Валентин и идет за мориском.
Валентин несколькими движениями успокаивает чужого коня и легко взлетает в седло, подбирая поводья. Катершванцы осторожно поднимают к нему Савиньяка и общими усилиями устраивают его в седле. Кан, повинуясь приказу, отходит на несколько шагов, привыкая к новой руке и двойной ноше, и срывается в галоп.
Снова крепостные стены и лагерь вокруг, только теперь суеты больше, да и солдат значительно прибавилось. Черный мориск почти врезается в замешкавшуюся возле крыльца группу офицеров, роняя хлопья пены с удил.
- Лекаря! – кричит Валентин, придерживая потерявшего сознание от скачки Савиньяка.
К коню бегут люди, кто-то тащит носилки, а светловолосый маршал, одним движением широких плеч разогнавший порученцев, бережно принимает окровавленное тело младшего брата и сам, не доверяя его никому, бежит за корнетом, указывающим ему путь.
Картина снова меняется. Несколько человек сидят за столом в небольшой комнате: близнецы с маршальскими перевязями, полковник Придд, и два генерала – высокий худощавый бергер и явный уроженец Эпинэ с внушительным носом, темными глазами и усами. Перед собравшимися стоят стаканы и несколько бутылок, тарелки с хлебом, мясом и сыром, но, кажется, никому из них кусок в горло не лезет.
- Полковник Придд, вы были правы, - говорит один из маршалов, по всей видимости, старший. – Окделл, действительно, намеревался перейти границу и заключить союз с Гаунау. Бедолага не мог знать, что я успел договориться с Хайнрихом раньше.
- Бедолага?! – взрывается второй близнец, не оставляя сомнений в том, кто есть кто – фамильный темперамент графа Лэкдеми давным-давно стал притчей во языцех. – Этот «бедолага», которого вытащил из лужи сначала Арно, потом Росио, а затем Робер, мало того, что стремиться все время плюхнуться в грязь, он еще и предает, как дышит. Он стрелял в спину нашему брату, Ли! Если Арно не выживет, я не буду дожидаться суда, так и знай. И пуля, и клинок слишком хороши для этой неблагодарной свиньи – веревка по нему плачет!
Подумать только, я еще и прикрывал эту дрянь в битве при Дараме – как же, оруженосец Рокэ, однокорытник Олененка, совсем ребенок, нужно присмотреть. Еще тогда пристрелить нужно было! Мразь!
- Успокойся, Милле, криками делу не поможешь. Возьми себя в руки, маршал воюющей армии не может изображать сиделку у постели больного, так что начинай привыкать к мысли, что Арно придется выздоравливать без нас.
- Ты думаешь… - Эмиль с надеждой смотрит на близнеца, но в голосе сквозит затаенный страх.
- Я надеюсь, Милле. Я от всей души надеюсь, что история нашего отца не повторится. Матушка этого не переживет, а мы с тобой не для того воспитывали младшего и, по мере сил, старались заменить ему отца, чтобы теперь провожать в последний путь. Пусть сначала до своей перевязи дослужиться.
Лионель Савиньяк сжимает плечо брата, потом разворачивается и вновь обращается к Валентину.
- Я не поблагодарил вас, герцог. Если бы не вы, мы уже потеряли бы младшего брата, а мерзавец, сотворивший это, был бы далеко.
Валентин в ответ судорожно кивает, но не говорит ни слова – его видимое спокойствие уже трещит по всем швам и достаточно одного неловкого слова или жеста, чтобы он сорвался, как там, на поляне. Кажется, присутствующие старшие чины понимают это – носатый генерал кладет руку ему на плечо, безмолвно пытаясь подбодрить.
- Одного не могу понять, - продолжает Лионель, - зачем он притащился в Марагону – неужели только для того, чтобы перетянуть на свою сторону Арно? Я просмотрел все бумаги, что нашли при нем – вы не поверите, господа, он там речь в нескольких вариантах составил, надо думать, чтобы произвести впечатление на будущего союзника. А уж какие далеко идущие планы! От мысли заключить договор с кесарией он отказался по двум причинам: та не граничит с Надором, поэтому военная помощь, если что, добираться будет долго, и он счел, что не хочет иметь дело с подобием Штанцлера – что очень странно, учитывая, как долго он этому гусю в клюв смотрел.
- При чем здесь Штанцлер? – любопытствует бергер.
- О, тут целая теория, барон, - отвечает маршал. – Он счел, что слуги похожи на своих хозяев, следовательно, Готфрид должен быть почти что копией Штанцлера. Далее идут рассуждения о том, что выбирать нужно из Ноймаринен, Бергмарк и Гаунау, а выбрав, уже можно отделить Надор от Талига и создать суверенное королевство Надорэа, союзное… одному из вышеперечисленных вариантов.
По мысли этого молодого человека, ноймары хороши только в качестве вассалов – они волки, которые будут грызть того, на кого укажет хозяин, но воли им давать нельзя. Поэтому Ноймаринен он временно отверг, придя к выводу, что в будущем непременно нужно будет прибрать его к рукам - сразу, как найдет легендарный Щит Манлия, который на самом деле реликвия Дома Скал, которая даст ему немыслимую силу и власть над кровными вассалами. Думаю, Рудольф оценит, какую милость ему собирались оказать.
Далее, был рассмотрен вариант с Бергмарк, но тоже не приглянулся – юноша счел, что в Горной Марке сына Эгмонта ждет только предательство, позор и поношение. Забавно в его случае говорить о предательстве со стороны бергеров – там ему никто ничего не должен. Ваши соотечественники, господин барон, просто схватили бы государственного преступника и придержали бы до конца войны, после чего его можно было бы судить. Но никто не может отвечать за чужие фантазии, поэтому оставим этот «предательский» вариант.
Таким образом, в распоряжении молодого человека оставалось лишь Гаунау и наш герцог решил проявить снисхождение к варварам, осчастливив их своим вниманием.
- Я не думаю, что «медведи» были бы счастливы, - медленно говорит бергерский барон с генеральской перевязью. – Мы не любим варитов, но мы не можем отрицать того, что это сильные враги, во многом чтящие старые традиции. Я говорю о тех, кто стоит за Хайнрихом и о нем самом – они побрезговали бы иметь дело с тем, кто так запятнал себя. Герцогу следовало бежать в Дриксен, под крылышко к Фридриху.
- Согласен, - кивает Лионель, - но все беды проистекают либо из недостатка информации, либо из ее недостоверности. Он принял свои фантазии за реальность и от них отталкивался. Вспомнил последствия надорского мятежа, когда в замке Окделл и на их землях распоряжались введенные из Бергмарк части и решил, что пришла пора поквитаться с «белобрысой солдатней», перестав кормить и поддерживать Марку – эти рассуждения читать почти смешно, особенно зная, что никакой такой поддержки от Надора бергеры не получают, как и продовольствия. Юноша счел, что завязшие в войне Северная и Западная армии не смогут прийти на помощь союзнику, а Надор – не пожелает, и тогда Гаунау с легкостью раздавит Бергмарк, разрешив, таким образом, вековые споры по поводу приграничных территорий и сделав таковой территорией всю Марку. А благодарный Хайнрих, в обмен на эту пустяковую услугу, конечно же, предоставит ему экспедиционный корпус для наведения порядка на будущих границах Надорэа и Талига и большего веса оной Надорэа.
Самоотверженность герцога была столь высока, что он был готов даже назвать Повелительницей Скал дочь Хайнриха – но, как мне думается, принцесса Кримхильде, едва-едва отделавшаяся от Фридриха, вряд ли бы оценила такую перспективу.
Итак, помимо уже совершенных преступлений мы имеем доказательство подготовки сговора и государственной измены. По Окделлу и без того Занха плачет, но на грядущем суде будет учтено все.
- Да кошки с ним, с этим отродьем! - не выдерживает усатый генерал. – Меня сейчас только Арно беспокоит. Ведь говорили с ним, и я, и Ойген, объясняли, просили не ездить в одиночестве, не срываться на подозрительные встречи без сопровождения… Что же он нас не послушал, а? Ведь я ему приказывать не хотел – как-то неловко сыну маршала Арно напоминать о том, что двенадцать лет тому назад произошло, он и так не забыл. Почему же не послушался, подставился так глупо? Нужно было приказать, а лучше – отослать в Хексберг с поручением. Поболтался бы при Альмейде, зато цел был бы. Моя вина…
- Жермон, прекрати, - отвечает Лионель. – Во-первых, на войне все рискуют, во-вторых, ты не мог его все время в кармане носить. А в-третьих, ты сам сказал, что беседовал с ним – так что когда очнется, я у него спрошу, где он голову позабыл, перед тем, как в ту рощу отправляться.
Жермон – по всей видимости, барон Тизо, старший сын покойного графа Ариго – открывает было рот, чтобы возразить, но тут дверь отворяется и в комнату входит немолодой усталый человек, к которому тут же устремляются взоры всех присутствующих.
- Мэтр Лизоб, что с Арно? – тревога и надежда борются в голосе старшего-младшего Савиньяка.
- Жить будет, - кивает лекарь. – В рубашке родился, не иначе. Повезло, что окликнули вовремя.
- То есть? – недоуменно сводит густые брови генерал Тизо.
- Я расспросил молодых Катершванцев, - отвечает мэтр, - они сказали, что теньент стоял к стрелявшему спиной и расстояние было всего ничего – не больше пары десятков бье. Если бы выстрел был произведен в такой диспозиции, то шансов не было бы никаких, скорее всего, полковник, вы его не довезли бы. Но вы его окликнули и на момент выстрела виконт уже встал к негодяю вполоборота, так что пуля прошла через мышцы спины, вспоров их, но не задев внутренние органы и позвоночник. Я бы сказал, что это чудо.
Сейчас теньент отдыхает – пуля извлечена, рана обработана и я дал ему вина со специями и тинктур, чтобы он смог поспать: силы ему еще понадобятся, крови он потерял достаточно, да и риск воспаления раны остается. Но организм молодой и сильный, в ближайшее время армия на марш не переходит, так что он может отлежаться в покое и чистоте. Будем уповать на волю Создателя.
Вы сможете его навестить завтра, но надолго не задерживайтесь и никаких тревожащих вестей. А теперь, господа, с вашего позволения, я вас оставлю, у меня еще много дел, - лекарь с достоинством кланяется и выходит.
Несколько мгновений собравшиеся смотрят вслед ушедшему мэтру, осваиваясь с мыслью, что самое страшное позади, а потом Эмиль, резко вскочив, поднимает полковника Придда со стула и заключает в объятия, судорожно повторяя: «Спасибо… спасибо…». Полузадохнувшегося от прилива братской любви и благодарности герцога спасает Лионель, заставивший близнеца отпустить свою невольную жертву. Немного сконфуженный Эмиль начинает, было, извиняться, глядя, как Валентин ловит ртом воздух, но тот машет рукой и, неожиданно для всех, улыбается.
- Я тоже рад, что успел, мой маршал.

Окончание в комментариях

[L]НеЛюбопытное созданье[/L] <a href="http://voprosovnet.diary.ru/p210537704.htm">выкладывает</a> мини "Традиция", приддоньяк

Вопрос: Понравился фик?

1. Да		4	(80%)
2. Нет		0	(0%)
3. Хочу продолжение		1	(20%)
4. Надо бы доработать сюжет		0	(0%)
5. Под пиво сойдет		0	(0%)
Всего:		5 Всего проголосовало: 4

@темы: ОЭ, фанфики, приддоньяк

Comments

[НеЛюбопытное созданье]

Растерянные оруженосцы не сразу осознали, что все уже закончилось – сияющие картинки погасли и они вновь в той же комнате. Еще ничего не произошло, еще все живы и не враги друг другу.
Окделл, пытаясь нашарить шпагу, словно его уже взяли в кольцо, бормотал что-то о том, что он – Человек Чести и никогда бы не стал стрелять в спину, что это ложь и происки Леворукого, как он и предупреждал.
Бергеры, сидящие рядом, хоть и не отодвинулись, но между ними и Ричардом словно бы воздвиглась стена – агмы не умеют прощать предательств.
Салина, отставив бокал, задумчиво постукивал пальцами себя по колену, явно прикидывая, как можно избежать подобного. Можно было не сомневаться, что отчет о нынешней гулянке он не забудет дать ни родичу-соберано, ни своему эру-марикьяре.
Так же задумчиво оглядывал собравшихся и Франсуа, а вот лицо Арно выражало такую гамму чувств, что с него смело можно было писать картину «Аллегория изумления». Он подыскивал слова, но они упорно не складывались во фразы.
Тихий стук двери – Валентина в комнате уже не было.

Валентин оставил прелестницам несколько монет и тихо вышел из комнаты. Развлекаться не было ни малейшего желания, предсказания выпили из него все силы. Он медленно шел к выходу – пожалуй, ничего страшного не произойдет, если он нарушит негласную традицию, посвятив эту ночь не буйству, а сну.
Он не ожидал, что экзотический сюрприз окажется настолько непредсказуемым. Увидев, как падает Арно из видения, истекая кровью, он застыл в ужасе, какого не испытывал с тех пор, как увидел тело брата. Но в итоге все повернулось к лучшему – да, сначала Савиньяк был готов растерзать его, а в черных глазах засверкала ненависть, сменившая безразличие, с которым Арно смотрел на него все эти полгода. Зато теперь он знает будущее и сделает все, чтобы предотвратить, отвести от Олененка эту беду.
В самой глубине сердца тихо теплилась надежда – он-в-будущем зашел в комнату Савиньяка без приглашения и вел себя так, словно уже не раз там бывал, а раненный Арно не отталкивал его рук, напротив, уткнулся лбом в его плечо и сжимал его пальцы, пока не потерял сознание. Так может, у него еще есть шанс? Если и не на любовь, то на дружбу Сэ?
Внезапно раздался дробный топот и кто-то схватил его за руку.
- Куда же вы, Валентин? – кем-то оказался запыхавшийся виконт Сэ. – Я только собирался попросить у вас прощения и предложить выпить, а вы уже ушли.
- Мне показалось, что мое дальнейшее присутствие будет неуместным, - негромко ответил граф Васспард. – Вы и ваши друзья намерены отпраздновать выпускной и будущие победы, так что…
- Как я могу пить за победы, если рядом не будет человека, который спасет мне жизнь?
- Это еще не предопределено – жрица предупредила нас в самом начале, что наши слова и поступки способны изменить нашу судьбу. Я не думаю, что вы откажетесь от этой возможности – все-таки, без пули в спине жить значительно легче и приятнее.
- Тогда я меняю нашу судьбу прямо сейчас, - решительно тряхнул кудрями так и не отпустивший его руку Савиньяк. – Я был предубежден против вас и вашей семьи, так что не потрудился узнать вас за те полгода, что были в нашем распоряжении в Лаик. Но, может быть, еще не поздно? Я приглашаю вас, Валентин. Давайте выпьем за дружбу и за то, чтобы никому из нас не застили взор чужие убеждения.
- Почту за честь, виконт.
- В видении вы звали меня по имени, - улыбнулся Савиньяк. – Я предлагаю начать прямо сейчас, так что для начала нужно будет выпить на брудершафт.
- Я не против… Арно. Но на то, чтобы хоть немного узнать друг друга, у нас есть время только до утра – завтра вы едете на границу, а я остаюсь в распоряжении своего эра.
- Но мы можем друг другу писать. Да и ночь – это не такой уж и малый срок, если не тратить ее на девиц. А девиц можно найти всегда и везде, так что сегодня ими вполне можно пренебречь.
Продолжая болтать всякую ерунду, Арно влек за собой Валентина к жаркому камину, пьянящему вину и компании верных друзей. Их встретили улыбками и одобрительными возгласами, освобождая место в середине дивана, так что невольные герои вечера оказались почти притиснуты друг к другу. Валентин тихо улыбался, негромко отвечая на подшучивания и вопросы, и не казался ни надменным, ни ледяным. Мудрость тех, кто ввел эту традицию, в очередной раз подтвердилась: ночь после выпуска оказалась не менее важной для зародившейся дружбы, чем совместное обучение.
Арно смеялся вместе со всеми, хлопая Валентина по плечу, а перед внутренним взором все мелькали картины предсказанного будущего. И он никак не мог отделаться от мысли, что в этих видениях на безымянном пальце левой руки у Валентина было надето кольцо, затейливо сплетенное из белого и желтого золота. Кольцо, которое он придумал и нарисовал давным-давно, когда мама и близнецы рассказывали ему историю рода Савиньяк. Он был поражен любовными подвигами прадедушки Арно, женившегося четырежды – и каждый раз по любви. По семейной легенде, он заказывал каждой своей возлюбленной кольцо, которое она носила на безымянном пальце даже раньше, чем у нее на запястье появлялся браслет. Предок говорил, что браслет – символ брачных уз, а кольцо – символ любви. Очарованный легендой Олененок твердо решил, что поступит так же – как только полюбит, наденет на руку своей избраннице кольцо и заказал его в конце лета, перед Лаик. Но если видения были правдивы, то носить его будет не трепетная эреа, а герцог Дома Волн.
«А почему бы и нет?» - улыбнулся своим мыслям Арно и протянул бокал Придду.
- Хотите узнать мои мысли, Валентин? – Дождавшись, когда Васспард допьет за ним вино, Сэ, не удержавшись, наклонился к нему и спросил: - Не жалеете, что остались без предсказания?
- Я получил ответ на свой вопрос, Арно. И я готов поспорить с судьбой.
- Получили ответ? – неподдельно удивился Савиньяк. – Если не секрет, о чем вы спрашивали жрицу?
- Я просил Тарамис показать мне самый страшный день в моей жизни, - серьезно ответил Валентин.

[freir]

Ах.
Люблю Валентина в вашем исполнении!
И присоединяюсь к поздравлениям!

[НеЛюбопытное созданье]

freir, спасибо за комплимент!
В вашем исполнении они оба тоже замечательные. Время от времени перечитываю драбблы к "Изнанке" и каждый раз очаровывают их отношения и взаимопонимание. Да и само "Изнанка" тоже шедевральна, правда, она и более драматична за счет их временного разрыва.
Не теряю надежды прочитать продолжение как этой серии, так и восхитительного "Лучшего лекарства".

[Снарк]

Как идея сюжета - интересно. Как литературное произведение - очень тяжеловесно и дидактично.

[НеЛюбопытное созданье]

Доброго времени суток, Снарк!
Спасибо за комментарий, вы не могли бы уточнить, в чем именно тяжеловесность текста и что вы имели в виду под дидактичностью?

Какой Валентин!
Спасибо!

[Kaly]

Мне понравилось. Только Ричарда жаль. Всех собак на него повесили. После таких предсказаний только одна дорога - пойти и утопиться.

[НеЛюбопытное созданье]

Доброго времени суток, Scrutinizer, Kaly!
Очень рада, что вам понравилось, постараюсь и дальше выкладывать что-нибудь интересное про этих двоих.

Какой Валентин!

А Валентин - да, он такой! Профессиональная Зараза и самое надежное плечо во всех Золотых землях.

Всех собак на него повесили

Ну, тут ничего не попишешь - канон, за исключением выстрела в спину, но, если хорошенько подумать, то этих "выстрелов" в переносном смысле у него тоже было достаточно. Так что он либо сделает выводы и начнет пользоваться головой не только для того, чтобы в нее есть, либо... Лучше уж пережить это "заочно" и сделать выводы, чем вопить: "Да как вы смеете!" по поводу и без и в итоге подвести под монастырь всю семью. Не говоря уж о его феноменальном таланте быть человеком-флюгером, вертясь по обстоятельствам, но при этом пребывая в твердой уверенности относительно незыблемости своих убеждений. Ну, не люблю я его, не люблю! За идиотизм в особо крупных размерах.